Моно "Грибы"
Первый раз я встретился с этой группой в далёком 1999 году. К тому моменту у меня уже было достаточно опыта студийной и концертной работы с различными музыкантами для того, чтобы по достоинству оценить не только весёлый нрав этих типично петербургских раздолбаев, но и проникнуться заинтересованным уважением к их музыке, лишённой какого бы то ни было высоколобия. Их простые с виду песенки как-то не сразу ложились неуютную и унылую повседневность. Они казались чем-то давно забытым и при первом соприкосновении с собой обещали если не увлекательное путешествие, то своеобразный trip в поисках воспоминаний о не пережитом. Не состоявшемся, но могшем быть когда-то давно, в той жизни, в которой детское сердце замирало восхищённо в вагоне метро, вдруг выпорхнувшего на солнце и катящегося к станции Дачное. Этим песням срочно требовался особый оклад, необычайная огранка, свой специфический аршин.
Первое, что пришло в голову — типичная “битловская” стереофония. То есть некое пространство из взаимодействия инструментов с музыкальной тканью, наделённое экспрессией каждым музыкантом в своей части картины. Другими словами: здесь гитара, здесь голос, здесь бас. Малый барабан в одном канале, бас-барабан (бочка) — в другом. Главное здесь, остальное — там. Наивный рисунок требовал настолько же наивного полотна или картона. Радость узнавания неслыханной ранее мелодии нуждалось в ощущении, что музыку слышишь вообще впервые! Так же, как первый раз покидаешь бесконечно тёмное подземелье тоннеля, не покидая толстого дерматинового дивана в вагоне поезда.
Однако эксперимент с воссозданием протопространства первых стереофонический пластинок 60-х годов с первого раза не удался. Сделать более-менее слушаемой современную запись, тупо спанорамировав инструменты радикально в края “сцены”, не удалось ни с первого, ни со второго раза. Разочарование было прямо пропорционально желанию поддержать солнечную чистоту песен незамутнённостью звукового решения. Для такого взгляда на микширование категорически не подходили навыки, воспитанные к тому моменту многолетней практикой работы в современных коммерческих студиях: отсутствие “поддержки” инструмента инструментом, сложения их сустейнов и взаимной маскировки не позволяли получить приемлемого результата с оправданной затратой студийного времени. Следующая встреча, кажется, в 2002-м, так же под знаком воспоминаний о никем не замеченной неудаче, заставила трактовать музыку “Грибов” в обычном ключе…
С тех пор в Неве утекло немало воды, и многое вокруг под сенью неизменных архитектурных шедевров Петербурга изменилось до неузнаваемости. В первую очередь совершенно неудержимым образом изменился музыкально-студийный ландшафт и сама модель взаимоотношений внутри пресловутого “музыкального бизнеса”. Качественно изменился инструментарий не только звукорежиссёров, но и музыкантов. Появился неоценимый опыт творческого взаимодействия и понимание необходимости делегирования большей части работ профильным специалистам. Ансамбль прошёл несколько раз всю технологическую цепочку создания альбомов, попробовал различные модели взаимодействий с различными студиями…
Собственно, песни группы достаточно разнообразны. Имея в своих рядах минимум двоих полноценных авторов, коллектив в разные годы представляет достаточно широкий спектр сочинений, однако, лучшие, на мой взгляд, образцы при первом знакомстве выглядят как простенькие незатейливые песенки, лишённые надуманной глубины, вторых-третьих планов и прочих игр разума. И именно поэтому, получив очередной раз приглашение поработать над реализацией песен группы, я воспринял это и как знак судьбы, и как вызов одновременно.
В итоге работы альбом, записанный на двух петербургских студиях, сложился из 14-ти песен, внешне лишённых какой-либо заметной внешней концепции. Во всяком случае на творческом, повествовательном уровне. Звуковое же решение претендует на некоторый изыск своей полной монофоничностью. Да: первые двенадцать песен смикшированы в полном и категорическом моно, включая всю реверберацию. Предлагаю считать такой подход не только чем-то, претендующим на эстетство, как монохромная фотография, но даже в известной степени вызовом сложившимся стереотипам.
В процессе подготовки микса я консультировался с некоторыми коллегами, и мне пришлось несколько раз объяснять ПОЧЕМУ моно. В конце концов многие ли из нас задумывались над тем, насколько важна ПСЕВДОстереофоническая информация в современных фонограммах. Последние годы стало модно записывать помимо прямого звучания акустического инструмента так называемый “дальний план” или отзвук от стен зала (комнаты), в котором происходила запись. Часто в финальную картинку эта натуральная реверберация добавляется в естественно гомеопатических дозах и по сути она является в большинстве случаев единственным источником “живого” стерео. На вопрос, обращённый к некоторым практикующим звукорежиссёрам, какой удельный вес занимает в готовом альбоме именно пространственная информация, большинство опрошенных колебались вокруг 10—20% или даже 5%, а на прямой вопрос “насколько это важно?” большинство собеседников затруднились ответить что-либо внятное, заподозрив в самой постановке вопроса какой-то подвох.
Было бы нечестным утверждать, что все обсуждавшие со мной альбом безоговорочно приняли концепцию. Самые продвинутые указали на то, что мономиксы, не сколько с панорамированием инструментов строго в центр, сколько с монофонической реверберацией могут вызвать чувство дискомфорта при прослушивании музыки в головных телефонах (наушниках). Пожалуй, я склонен частично с этим согласиться: действительно не каждому может показаться уместным звучание музыки буквально ВНУТРИ головы. Впрочем, лично у меня музыка в голове практически не прерывается и мне сложно оценивать состояние сограждан, у которых мозг функционирует иначе. Зато я могу предположить, что во всех остальных вариантах прослушивания музыки абсолютное большинство слушателей либо вовсе не получают никакой художественной (!) стереоинформации, либо получают её со существенными потерями или в до неузнаваемости искажённом виде. Все эти набившие оскомину примеры массового прослушивания музыки прямо из сайта “в Контакте” через случайные “пукалки” на заваленном бумагами столе, через динамик системного блока или громкоговоритель смартфона/планшета в данном случае подходят лучше всего. Ведь даже прослушивание симфонического концерта на дальних (самых доступных!) рядах галёрки не в состоянии обогатить меломана сколько-нибудь внятной пространственной информацией, кроме реверберации зала, не всегда, кстати, приятной под потолком и художественно уместной.
Рассматривая этот вопрос, я готов пойти дальше и сообщить, что концерты в крупных залах (700 и более мест) практически всегда вынужденно звучат моно с очень редкими и несущественными исключениями. Особенно, когда рабочее место FOH-оператора расположено не в центре зала, смещено под балкон или тем более — вынесено в смежное помещение с окном. Однако это ни капли не уменьшает степени наслаждения музыкой. А сколько примеров того, как нас заинтересовывает и вдохновляет мелодия, случайно услышанная где-то вдалеке и/или через малюсенький динамик переносного радиоприёмника? И, кстати, не потому ли в совершенном большинстве рок-записей малый и большой барабаны, бас-гитара и голос расположены строго в середине звукового поля? Ведь именно так проще всего обеспечить “убедительность” и пробивную силу музыкальной основы. А если позволить себе пойти в этих размышлениях ещё дальше, то можно вспомнить о том, что некоторые инструменты, которые принято сводить в широкой стереофонии, на самом деле ОБЫЧНО воспринимаются слушателем как ТОЧЕЧНЫЙ источник звука. Действительно, чего стоят бесконечные холивары на тему панорамирования ударной установки (хай-хет справа, а напольный том слева или наоборот!), если в объективной реальности барабанщик ЕДИНСТВЕННЫЙ человек, кто слышит барабаны в объёмном пространстве? Но ведь мы часто в звукописи идём ещё дальше, и весь объём стереопространства у нас занимает не только “живой” орган, инструмент воистину исполинских масштабов, но и обычная акустическая гитара. Разумеется, это сложившаяся несколькими десятилетиями практика, в большинстве случаев приводящая к звучанию хоть и не совсем естественному (а то ваш покорный слуга никогда не записывал ситар тремя микрофонами или барабаны шестнадцатью!), но художественно полноценному и эмоционально убедительному. И я даже скажу больше: студийная звукорежиссура вообще не в состоянии обойтись без подобных игр с “размерами” инструментов и многих других приёмов “честного обмана”.
Однако, я считаю, что было бы ошибкой утверждать так же, что монофоническая запись не в состоянии передать относительные объёмы и соответствующую “важность” действующих музыкальных лиц произведения, не в состоянии сообщить слушателю соразмерность и даже эшелонированность в глубину “сцены”. Пользуясь аналогией с изобразительным искусством, можно сказать, что подобные утверждения способны привести к отрицанию художественной ценности одноцветной графики, гравюр, эстампов и так далее. Думаю, что и монофоническая звукозапись в состоянии, пользуясь формально обеднённым языком, сконцентрировать внимание слушателя на главных элементах: настроении, посыле, мелодике, гармонии, ритмике, тексте и т. п.
Само построение монофонической (графической?) музыкальной картины требует от мастера гораздо более тщательного подхода к традиционным инструментам работы. Необходима более скрупулёзная эквализация каждого трека, выверенная динамическая обработка и более точные громкостные соотношения инструментов. Если учесть пресловутую проблему современного RMS, то есть угробленного мастерингом соотношения громко-тихо, то задача получения полноценного монофонического произведения становится очень непростой задачей. И тем отраднее отдавать себе отчёт в том, что далеко не каждый слушатель в состоянии заметить, что “что-то не то” до тех самых пор, пока не зазвучит трек №13, сведённый в традиционном широком стерео по причине своего явного музыкального отличия от предыдущих песен.
Собственно, моя “концептуальная” задумка как раз и состояла в том, чтобы сначала настроить слушателя на внимание к ГЛАВНОМУ, то есть к самим песням и дюжину раз повернуть этот страз к слушателю разными гранями, дать возможность оценить чистоту воды и бережность огранки, а потом… Потом просто взорвать пространство объёмным взрывом предпоследней песни, предложив оценить каждому самостоятельно, что для него важнее — то, что хотели сказать музыканты или, собственно, ЗВУК.
Вадим dess Сергеев